Вепсский язык является новописьменным языком. Но это не значит, что он никогда не фиксировался на письме. Одним из первых письменных памятников являются заговоры старинной рукописи (предположительно вторая половина XVI века), обнаруженной российским языковедом В.И. Срезневским в Заонежье. Его консультировал известный финский языковед Э.А. Сетяля, и они пришли к выводу, что нерусские записи, сделанные кириллицей, являются вепсскими. Позднее специалист по людиковскому диалекту карельского языка А.П. Баранцев после тщательного анализа текстов пришел к выводу, что эти нерусские тексты являются сплавом двух близкородственных языков южной Карелии – вепсского языка и людиковского диалекта карельского языка (Баранцев 1979; см. также Пименов 1965: 184-186). Позднее А.П. Баранцев в делах канцелярии олонецкого губернатора обнаружил еще один, более поздний, памятник (середина XIX века). Это был рукописный словарь небольшого объема, составленный вытегорским исправником Ларионовым, который назвал свою работу «Лексиконом корельского языка» (Баранцев 1975). Детальный анализ показал, что в нем представлен куштозерский говор вепсского языка. Куштозерского говора теперь нет, поэтому данный материал весьма ценен для исторической диалектологии. Кроме того, он является свидетельством желания чиновников понять вепсскую речь, которая в первой половине XIX века была, очевидно, достаточно распространена и требовала неких знаний в ее области (см. также Зайцева Н.Г. 2005: 301). Эти памятники были, по сути дела, записаны транскрипцией, которая использовала кириллицу, и здесь невозможно говорить о каких-либо зачатках орфографии.

Впоследствии появилось достаточно много разного рода образцов речи, как отдельно изданных, так и использованных в научных трудах, которые при передаче вепсской речи транскрипцией использовали латиницу. Прежде всего, это труды финляндских ученых второй половины XIX века, Э.Леннрота (1853), А.Алквиста (1861), Х.Базилиера (1890), а также Й.Синнеи (1881), Х.Уйфальви (1875) и мн. др. Именно в них содержатся первые письменные образцы вепсской речи, записанные транскрипцией, с которой и начинается зарождаться орфография. Они чрезвычайно важны для исследователей всех прибалтийско-финских языков. Но, несомненно, они представляют большую ценность для развития письменных традиций вепсского языка. В них не разрабатывались правила правописания, а представлена диалектная речь. Но этот бесценный материал сохранил многие явления языка, позволил качественнее и обоснованнее решать проблемы молодой вепсской орфографии, поскольку письменно зафиксированную речь анализировать значительно легче, нежели звучащую. Они, несомненно, важны и тем, что, используя латиницу, доказали – она лучше всего годится для передачи вепсской речи и, таким образом, послужили выбору алфавита для письменного вепсского языка.

Сама же письменная традиция уже с использованием некоторых правил орфографии возникла в 1930-е годы – в годы так называемой культурной революции (Zaitseva 2004: 154-162). В основу литературного языка был положен средневепсский диалект, говор с. Пелуши. Отметим, что группа разработчиков вепсской письменности состояла, в основном, из представителей разных говоров средневепсского диалекта. Особенности южновепсского и северновепсского диалектов практически не принимались во внимание. Кроме того, в России они и не были известны, поскольку традиции исследования вепсского языка не существовало: основы вепсской письменности закладывались одновременно с началом исследовательских традиций. Именно в 1930-е годы были совершены первые экспедиции в места расселения вепсского народа. Поэтому группа разработчиков во главе с вепсом Н.И Богдановым составляла учебные пособия, в основном, с использованием пелушского, а также некоторых других средневепсских говоров (шимозерских, пондальских, войлахотских).

Н. Г. Зайцева

18 апреля 2019г.